В визг моралистский рупор вслед за хозяйкой - ханжеской властью! Вышли запреты на обнажённость. Пятна цензуры - на аморальной-де части мира. Свинским туманом «дум об устоях» крыты Скотт, Фидий и Достоевский, также Булгаков, как аморальные. Это принято «взлётом духа», «нравственных принципов» и «высоких чаяний», вдруг достигнутых наконец в России.
( Read more... )

Нет, никакой народ не участлив к вышнему, не охоч до грёзы встроить миф в жизнь, не распахнут для бездн, как русские! В нас неразвитость в преимущество неких тайн (взять лейбницев, чистопробный их интеллект, вещающий о сверхумной броской абстракции, то итог - в буржуазном пошлом уюте); если точнее, для постижения неких тайностей и сквозь них ( Read more... )

Мы сверх суждений, к нам относимых.

Шли люди, разные венгры. Ярость напала, я зашагал к ним. Что, неряшливый? Но я здесь на своей земле! - возбудились мысли. Я здесь, в России, странной, блаженной, нам воспретившей культы маммоны! Вспомнилось, что есть русские, кто клянут заморщину, но заимствуют чуждый быт, точно тот не следствие чуждых принципов, точно внешне быть кем-то не ( Read more... )